Из окна посыпалась цепочка людей, они поспешно спускались в шахту ливневой канализации, я активировал дар и прыгнул. Упал, как на вату. Я так понимал сейчас, что в состоянии черноты я удерживаюсь на поверхности чисто психологически, даже не осознавая этого. А ведь по идее, я мог проходить и сквозь землю. У поверхности я вернул себе свой вес - вышел из черноты. Нас накрыло облако густого дыма. Несколько томительных секунд. И вот уже спустили раненных: Медсестру и Кирпича. Пора.
Я крикнул оставшимся Муку и Лягуху,чтобы лезли. Поднял крышку на ребро и покатил к лазу. Спустился, упёрся спиной в противоположную стену и, приподняв немного на кончиках пальцев тяжёлую крышку, водрузил её на прежнее место. Она с гулким грохотом стала в пазы, скрыв от посторонних глаз, хотя бы на время, путь нашего отступления.
У предусмотрительного подполковника Воронцова были и ключи от замков на решётках, и средняя фомка красного цвета (по-видимому, снятая с пожарного щита). Несмотря на то, что замки открывались быстро, двигались мы медленно. Иногда приходилось откапывать вросшие в ил решетчатые двери.
Во время очередных раскопок я попросил уборщицу осмотреть своим даром восьмерых офицеров из дежурной смены.
- Хорошо. Сейчас.
Оксана ненадолго задумалась, переводя взгляд поочерёдно с одного на другого.
- Так. Тут нет, тут тоже.... А вот! У этого есть голодание. Всё. Остальные пусты.
Я подошёл к указанному офицеру с вопросом:
- У вас должна сильно болеть голова.
- Почему?- ответил через противогаз глухой голос.
Другой офицер, работавший рядом, вмешался:
- А что это значит?
- Погоди, - перебил его иммунный. - Это что? Значит, я хватанул этой заразы? Но у меня не болит голова.
Тут Уборщица, наконец, разъяснила мне:
- Не будет у него болеть голова. Он ведь спор ещё не хватанул.
- А как же ты увидела голодание?
- Знаешь, я не вижу его шкалы, как у тебя, но вижу, что у него она должна быть. Не интенсивность ауры зелёного цвета, а просто, жёлтый, тонкий обвод. Самой чудно. Никогда такого не видела.
- Значит, я всё-таки в тебе не ошибся. И для дела Генерала ты очень ценный человек!
Кто-то хлопнул меня по плечу - Святой смотрел на меня с лукавым прищуром.
- Для меня она самый ценный человек.
Оксана чмокнула улыбающегося сенса в рыжую бороду.
Для офицеров это, конечно, всё было непонятно: мистика, неуставные взаимоотношения и странные вопросы.
Но Святой отложил эти неудобные вопросы на потом.
- Тут у нас и гражданские спасённые есть, так что ничему не удивляйтесь. Выберемся - Генерал всё разъяснит.
Ржавая решётка подалась, и мы двинули дальше.
Когда впереди забрезжил свет на выходе в овраг, Святой приказал всем замереть на десять секунд.
- Так! За нами, метрах в трёхстах, идёт цепочка из семи человек. Мук, у тебя гранат всегда много, иди в хвост колонны и поставь пару растяжек. Калина - в голову. Выглянешь в черноте через решётку, посмотришь, что там в овраге. Я вижу пятна, но понять, кто это, не могу.
Совершив рокировку, я двинулся дальше - навстречу своей судьбе.
Глава 17. Погоня.
17. Погоня.
Мосина "армия", воодушевлённая кровавыми жертвоприношениями, рванула в Рынск. К самому началу опоздали, но, теоретически, найти иммунных ещё было можно. В городе царили лотерейщики и начинающие топтуны, это обещало хорошую охоту.
По давним рейдам со Слоном план города Мося помнил. Мысленно он забыл поблагодарить Стикс за отсутствие колонны вояк, как в прошлый раз. Решил сделать это позже.
- Давайте все за моей машиной! - приказал Мося и направил свой тюнингованный по последней моде Стикса Камаз в сторону военной части. Наваренные железные листы, шипы, сетки были щедро измазаны кровью жертв. Мося сам не знал, зачем он приказал разукрасить их машины кровавыми узорами, но посчитал, что такова воля Стикса.
Подъехали к городскому рынку, зажатому между двумя пятиэтажками и бетонным забором. Спереди были широко распахнутые светло-синие железные ворота. В глубине виднелся каменный павильон с вывеской "Мясо". Сбоку примостились стойки вентиляторов морозильных установок. Вокруг, по периметру, тянулись железные крытые прилавки, выкрашенные той же сине-голубой краской, что и ворота.
Стали в двух кварталах. Мося уже бывал здесь раньше. Это хорошее место. Мясной павильон привлекал заражённых , с них могли быть ценные трофеи. Главарь, немного подумав, взял рацию.
- Так! Слушай сюда. Там рынок, на нём всегда много отъевшихся заражённых. Справа и слева - пятиэтажки. Группы снайперов, под охраной людей с клевцами, пробираются по-тихому на верхние этажи и занимают позиции, чтобы простреливать входы в рынок и мясной павильон. Мы напротив, метрах в двухстах от ворот встанем. И начнём. Давай, двигайте! Разделитесь там сами, кто куда.
В жилой массив прошмыгнули две группы с обнажёнными "клювами" наготове. И по паре снайперов с акуновскими "винторезами" - короткими, довольно точными и убойными винтовками.
Мося выждал пять минут и вместе с остальной группой отправился к улице, с которой была прямая видимость на рыночные ворота.
Вдали послышалась стрельба.
- Где-то в центре долбят. И гранаты слышны, - заметил шедший рядом и чутко прислушивающийся к ночному городу Дантист.
- Вояки, что ли? - сам себе предположил Мося.
И продолжил:
- Как там стихнет, в военную часть двинем, боеприпасы восстановим, а может, даст Стикс, и броню возьмём.
Подошли к углу жёлтой шлакоблочной двухэтажки, послевоенной постройки. Говорят, такие здесь строили пленные немцы, после Второй Мировой. Злой просканировал местность.
- Там, - указал в сторону рынка. - Много.
Обвёл пальцем вокруг и прошептал:
- Здесь чисто.
Мося сунул клевец в петлю на поясе, тишина больше не требовалась. Снял свой "винторез" с предохранителя и, подняв ствол вверх, протиснулся к углу. Сделал решительный шаг на перекрёсток, направил оружие на ворота рынка. Стоявшие там заражённые прекратили мерно раскачиваться и, сипло захрипев, двинулись на муров. Стрелять метко, стоя, было неудобно, и Мося присел на колено. Первый выстрел разорвал утреннюю сырую тишину. Не попал. Стрельба не была его лучшим навыком. Рядом грянули выстрелы муров. Заражённые попадали. Дверь мясного павильона заходила ходуном. Открывалась она вовнутрь и послужила ловушкой для входящих туда пустышей. Теперь они отожрались и напирали изнутри. "Кстати, неправильно дверь была установлена", - подумал Мося, - "Наружу всегда должна в общественных местах открываться, ну да кто в этом захолустье за этим следил".
Тут кто-то серьёзный так влепил по двери, что она вылетела далеко на улицу, вместе с кучкой подвернувшихся под лапу рубберу лотерейщиков.
Они попёрли! Топтуны, жрачи, лотерейщики и руббер с громадными хитиновыми топорами вместо рук. Пули отлетали от его брони, завязали в многослойной арматуре, в стальных сухожилиях.
Мося в страхе обернулся. Бандиты вчетвером спешно устанавливали треногу станка крупнокалиберного пулемёта "Утёс". Но не успевали, слишком быстро приближались очень развитые для этого времени заражённые.
- Конец! – подумал Мося и стал высматривать путь к отступлению, пока руббер будет занят поеданием его подельников.
Однако бежать не пришлось. Ранее высланная братва, засевшая на вторых этажах окружающих домов, открыла огонь. Хват и Жадный активировали свои дары меткости и начали работать. Получая солидные плюхи с флангов и с тыла, топтуны с руббером замедлились. Муры целились в нарост на затылке. В голову выстрел проходил всегда, и постоянные контузии заставляли руббера трясти головой. А вот некоторым топтунам и жрачам не везло вовсе, их настигала мгновенная смерть. Хороших всё-таки снайперов выделил Муравейнику мастер Хишша.
Заражённые ненадолго, на несколько мгновений опоздали. И просчёт Моси был исправлен - загрохотал "Утёс". Руббер как будто наткнулся на невидимую стену и, ударившись, отлетел назад. Попытался встать, приподнявшись на одном из своих рубил и закрывая другой топоровидной лапой морду. Это дало ему ещё пару секунд жизни, но против такого калибра его броня не "канала". Он утих.